Следите за своими словами, они становятся действиями.
Следите за своими действиями, они становятся привычкой.
Следите за своими привычками, они становятся характером.
Следите за своим характером, он становится вашей судьбой
Лао-цзы, время жизни около VI—V веков до н. э. Древнекитайский философ, один из основателей течения даосизма, автор трактата «Дао дэ цзин»(Канон Пути и Добродетели).
Нельзя обожествлять бесов.
Не ссорящийся не осуждается.
Мудрец избегает всякой крайности.
При наличии Пути не застаиваются.
Довольствующийся самим собой — богач.
Когда нет врагов, то не бывает войны.
Коль много накопишь, то много исчезнет.
Нет беды тяжелее незнания удовлетворения.
Наилучшее — добившись успеха, устраниться.
Кто много говорит, тот часто терпит неудачу.
Умные не бывают учены; ученые не бывают умны.
Даже самое хорошее оружие не предвещает блага.
Истинно просвещенный человек никогда не воюет.
Закон достойных — творить добро и не ссориться.
Нет большей беды, чем недооценивать противника.
Кто думает, что постиг все, тот ничего не знает.
Легко достигнутое согласие не заслуживает доверия.
Если в тебе недостаток веры, то бытие не верит в тебя.
Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает.
Будьте внимательны к своим мыслям — они начало поступков.
Потеря есть начало размножения, множество — начало потери.
Если народ не боится власти, тогда придет еще большая власть.
Кто, не зная ничего, держит себя как знающий много, тот болен.
Для мудреца почесть и позор от сильных мира одинаково странны.
Беда всего мира происходит из мелочи, как великое дело — из малых.
Когда множатся законы и приказы, растет число воров и разбойников.
Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым не ценит свою жизнь.
Если вещь не годна для одной цели, ее можно употребить для другой.
Нельзя быть драгоценным, как яшма, нужно стать простым, как камень.
Нет большего преступления, чем попустительствовать вредным стремлениям.
И убыток может обернуться прибылью, а может и прибыль обернуться убытком.
Конфуций и Лао Дзы.
Кто, зная много, держит себя как не знающий ничего, тот — нравственный муж.
Достойный муж надевает на себя худую одежду, но в себе имеет драгоценный камень.
Дао постоянно осуществляет недеяние, однако нет ничего такого, что бы оно не делало.
Кто, зная границы своей деятельности, не приблизится к опасностям, тот будет жить долго.
Человек следует земле. Земля следует небу. Небо следует Дао, а Дао следует естественности.
Воздержание — это первая ступень добродетели, которая и есть начало нравственного совершенства.
Люди высшей нравственности не считают себя нравственными, поэтому они имеют высшую нравственность.
Знающий меру доволен своим положением. Знающий много — молчалив, а говорящий много не знает ничего.
Причина того, что трудно управлять народом, заключается в том, что народ просвещается и в нем много умных.
Безграничная добродетель похожа на ее недостаток; распространение добродетельности похоже на ее расхищение.
Знающий людей разумен. Знающий себя просвещен. Побеждающий людей силен. Побеждающий самого себя могуществен.
Хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет.
Кто храбр, не зная человеколюбия, кто щедр, не зная бережливости, кто идет вперед, не зная смирения, тот погибнет.
Будь согнутым, и ты останешься прямым. Будь незаполненным, и ты останешься полным. Будь изношенным, и ты останешься новым.
Будь способен знать начало и путь древности, и это знание позволит тебе увидеть путеводную нить, ведущую к сегодняшнему дню.
Великий человек держится существенного и оставляет ничтожное. Он все делает по правде, но никогда не будет опираться на законы.
Тот, кто знает людей, благоразумен. Знающий себя — просвещен. Побеждающий людей — силен. Побеждающий самого себя — могуществен.
Отрицание Пути — это: роскошные апартаменты и заросшие сорняками поля, богатая одежда, пресыщение пищей и совершенно пустые хранилища.
Достойный муж делает много, но не хвалится сделанным, совершает заслуги, но не признает их, потому что он не желает обнаружить свою мудрость.
Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию.
В одном колесе тридцать спиц, но пользуются колесницей из-за пустоты между ними. Вазы делают из глины, но пользуются пустотой в вазе. В доме пробивают окна и двери, но пользуются пустотой в доме. Вот это польза бытия и небытия.
Все в мире растет, цветет и возвращается к своему корню. Возвращение к своему корню означает успокоение; согласное с природой означает вечное; поэтому разрушение тела не заключает в себе никакой опасности.
Мудрый человек не выставляет себя на свет, поэтому блестит; он не говорит о себе, поэтому он славен; он не прославляет себя, поэтому он заслужен; он не возвышает себя, поэтому он является старшим среди других.
Незнатные являются основой для знатных, а низкое — основанием для высокого. Поэтому знать и государи, которые сами себя возвышают, прочного положения не имеют, ибо они не рассматривают незнатных как свою основу. Это ложный путь.
Человек при рождении нежен и слаб, при смерти тверд и крепок. Все вещи и растения при рождении нежны и слабы, а при смерти тверды и крепки. Твердое и крепкое — это то, что погибает. Нежное и слабое — это то, что начинает жить. Сильное и могущественное не имеют того преимущества, какое есть у нежного и слабого.
Для того чтобы что-то уменьшить, безусловно, следует сначала увеличить его. Для того чтобы взять, сначала, безусловно, следует дать.
Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища пусты. Знать одевается в роскошные ткани, носит острые мечи, не удовлетворяется обычной пищей и накапливает излишние богатства. Все это называется разбоем и расточительством.
Дао Дэ Цзин. Книга Пути и благодати. Лао Цзы (аудиокнига)
В трактате Дао-дэ цзин (IV—III в. до н. э.) излагаются основы даосизма, философии Лао-цзы.
В центре доктрины — учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте. Дао господствует везде и во всем, всегда и безгранично.
Его никто не создал, но все происходит от него. Невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств, постоянное и неисчерпаемое,
безымянное и бесформенное, оно дает начало, имя и форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао.
Познать Дао, следовать ему, слиться с ним — в этом смысл, цель и счастье жизни. Проявляется же Дао через свою эманацию — через дэ, и если Дао все порождает, то дэ все вскармливает.
Трактат настаивает на неизреченности Дао, которое есть начало всех вещей. Для постижения Дао рекомендуется недеяние,
безмолвие, спокойствие, умеренность и бесстрастие, которые даруют слияние с Дао.
Встреча Конфуция и Лао-Цзы. Даосская притча.
Конфуция очень беспокоили Лао-Цзы и его учение.
Однажды он отправился повидаться с ним.
Он был старше Лао-Цзы и ожидал, что тот будет вести себя с должным почтением.
Но Лао-Цзы сидел, когда Конфуций зашел к нему.
Он даже не поднялся для приветствия, не сказал: "Садитесь".
Лао Дзы и Конфуций (Lao Tzu and Confucius)
Он вообще не обратил особого внимания.
Конфуций рассвирепел: "Что это за Учитель?!"
И спросил: - Вы что, не признаёте правил хорошего тона?
- Если вам хочется сесть, садитесь, -
ответил Лао-Цзы. - Если хочется стоять, стойте.
Кто я такой, чтобы говорить вам об этом? Это ваша жизнь. Я не вмешиваюсь.
Философия Лао-цзы
Приступая к изложению нравственного учения китайского философа Лао-цзы, учения, которое содержится в его сочинении «Дао дэ цзин», или «Книга пути и достоинства», я считаю полезным сначала разрешить недоразумение, существующее в русской литературе относительно этого замечательного памятника китайской философии. Я имею в виду известного специалиста по китайской словесности, профессора Васильева. Мне необходимо коснуться его потому, что предлагаемое мною решение поставленного им вопроса могло бы служить и доказательством того, что «Книга пути и достоинства» действительно принадлежит перу Лао-цзы.
Почтенный профессор в 1875 г. издал свой прекрасный и не лишенный оригинальности труд о религии китайцев под общим заглавием: «Религии Востока». Рассуждения и выводы, изложенные в этом труде, очень часто верны и во многих пунктах остроумны. Почтенный профессор высказывает свои мнения весьма авторитетно, да они и в самом деле авторитетны. Но относительно вопроса о подлинности «Книги пути и достоинства» Лао-цзы я не могу, к величайшему сожалению, согласиться с мнением профессора.
Сделав краткое обозрение современного состояния общества даосов, то есть последователей Лао-цзы, и оценив его значение, профессор Васильев произносит следующее суждение: «Одно, что мы можем сказать о сочинении Лао-цзы («Дао дэ цзин») утвердительно, так это то, что оно не могло быть написано в то время, к которому его причисляют» (то есть в VI в. до н. э., ранее Конфуция). Эта книга, заключает автор «Религий Востока», «написана тогда, когда идеи конфуцианства уже приобрели вес» (то есть не ранее II в. до н. э.).
Эта мысль профессора доказывается им с двух точек зрения:
1. Так как философия Лао-цзы составляет диаметральную противоположность моральной философии китайского мудреца Конфуция, то она не могла появиться ранее системы Конфуция.
2. В философии Лао-цзы замечается отражение буддийской философии. Это, по мнению почтенного профессора, возможно было только после перенесения буддизма в Китай, что совершилось во II в. до н. э. Следовательно, учение Лао-цзы не могло появиться до II в. до н. э.
На чем основывает профессор Васильев свое первое положение?
Конфуций, родившийся в ноябре 551 г. до н. э. и умерший в апреле 479 г., действовавший и проповедовавший свое учение преимущественно во время царствования императора Кей-воо из династии Сиу, не скоро получил такой авторитет, каким он пользовался потом в продолжение более чем двадцати столетий. Ортодоксальность учения Конфуция была окончательно доказана Мэн-цзы, жившим во второй половине IV в. до н. э. Благодаря ему учение Конфуция получило непоколебимую авторитетность в Срединной империи. Стало быть, учение Конфуция получило каноническое для китайского народа значение, по крайней мере, в III в., но никак не раньше. Отсюда, по мнению профессора Васильева, следует, что философия Лао-цзы, которая будто бы есть акционное движение против конфуцианской нравственной философии, могла появиться только во II в. до н. э.
Посмотрим, насколько правильно это рассуждение профессора Васильева.
Прежде всего следует спросить себя: философия, создателем которой профессор считает Конфуция, есть ли в самом деле исключительно его создание? Конечно нет. В своих беседах с учениками Конфуций очень часто говорит, что его учение не есть его собственное, а лишь изложение «Учения блаженнейших царей». Это заявление делалось им не для того, чтобы придать своему учению больше авторитета, а искренне, без всякой задней мысли.
Поэтому оно дает нам полное право заключать, что нравственное учение Конфуция не есть совершенно новое и самостоятельное создание его ума, а лишь развитие существовавшей до него морали. Если мы раскроем книги «Ши-цзин», «Шу-цзин», «И-цзин», происхождение которых, несомненно, относится ко времени доконфуцианскому, то есть к первым годам царствования династии Сиу, то увидим, что в этих книгах находятся все те идеи, которые впоследствии проповедовал Конфуций.
Говоря так, я не желаю отнять у Конфуция приписываемых ему заслуг. Он, без сомнения, совершил для своей страны великое дело, выяснив точно, в чем заключалось нравственное учение блаженнейших царей, и утвердив своим авторитетом на многие века идеалы нравственной жизни, созданные народом в продолжение предшествующих столетий.
Тем не менее несомненно, что философская мораль, создателем которой профессор признает Конфуция, уже существовала в Китае ранее этого нравоучителя. Если так, то ясно, что «Книга пути и достоинства» Лао-цзы могла быть написана в противовес традиционной морали и вообще древнему мировоззрению Китая, а не специально против конфуцианства. Лао-цзы думал, что зло, ослабляющее Срединную империю, заключается в традиционной морали, в так называемом «Учении блаженнейших царей». Поэтому, желая дать народу вполне естественное нравственное учение, могущее искоренить предполагаемое зло господствовавшей тогда в народе морали, он создал свою в высшей степени осмысленную и оригинальную философскую систему.
Если бы философия Лао-цзы возникла как протест против нравственного учения Конфуция, то автор «Книги пути и достоинства» сказал бы хоть одно слово о том учении, против которого он написал свой трактат, между тем он не делает никакого намека на него. В «Книге пути и достоинства» даже нет ни одного выражения, которое хоть косвенно касалось бы Конфуция. Наш философ излагает свое учение спокойно и догматически: у него совершенно отсутствует полемический тон. Это дает нам основание предположить, что Лао-цзы писал свой знаменитый трактат только для того, чтобы оставить после себя изложение своих идей.
Приводит ли почтенный профессор какие-нибудь исторические данные для подтверждения своей гипотезы?
На этот вопрос приходится ответить отрицательно. Профессор Васильев, предлагая свое мнение, не говорит нам, на чем оно основывается. Он не только не ссылается на исторические данные, но почему-то и недоверчиво относится к словам знаменитого китайского историка Сыма Цяня, то есть к единственному достоверному повествованию о Лао-цзы. Правда, Сыма Цянь сообщает нам очень немного о жизни этого мыслителя, но тем не менее он дает нам некоторые достоверные сведения о нем.
Знаменитый китайский историк жил во второй половине II и в первой половине I в. до н. э. Будучи тайси, то есть начальником комиссии для составления древней истории Китая, Сыма Цянь, по повелению тогдашнего царя Срединной империи, в 91 г. до н. э. издал свой превосходный труд «Историческое повествование» – «Ши-цзи», состоящий из 126 книг. Историк, обладая замечательным литературным талантом и редким тактом, при составлении своей истории пользовался всевозможными документами, хранившимися в императорских архивах и книгохранилищах. При изложении исторических фактов он, как истинный историк, поступает чрезвычайно осторожно: к каждому факту истории он относится критически; поэтому он не допускает ничего легендарного, когда есть известия более или менее достоверные.
Живя близко к эпохе деятельности Лао-цзы и Конфуция, Сыма Цянь мог собрать вполне достоверные сведения о них. Он пишет в своем «Историческом повествовании», между прочим, что Конфуций имел свидание с Лао-цзы. Отрицать достоверность этого исторического известия нет никакого основания.
В 63-й книге «Исторического повествования» Сыма Цянь излагает, между прочим, биографию трех мыслителей Китая: Лао-цзы, Соси и Канписи. Последних двух он считает последователями первого, но не говорит, были ли они непосредственными учениками Лао-цзы или нет. Судя по этому, следует заключить, что они не были современниками Лао-цзы: наш философ жил, по-видимому, много лет раньше, нежели Соси и Канписи.
Но когда жили и действовали философы Соси и Канписи? По свидетельству китайских историков, оба они жили в последние десятилетия царствования династии Сиу, которая окончательно пала в 241 г. до н. э. Отсюда ясно, что годы деятельности этих двух философов относятся к началу III и концу IV в. Из этого, в свою очередь, мы заключаем, что Лао-цзы жил и действовал несомненно раньше IV в. А если так, то указанная профессором Васильевым хронологическая дата появления сочинения Лао-цзы лишена всякого основания; «Книга пути и достоинства» появилась, по крайней мере, тремя или четырьмя столетиями раньше, чем предполагает почтенный синолог.
Теперь обратимся к свидетельству философа Канписи о Лао-цзы.
Хотя очень ясно влияние Лао-цзы на систему Соси, но последний не говорит о нем в своих многочисленных сочинениях. Напротив, Канписи пишет о философии Лао-цзы очень много. В одном из лучших своих сочинений он делает превосходное изложение философских взглядов Лао-цзы. Это дает нам твердое основание утверждать, что уже в IV в. до н. э. сочинение нашего философа «Книга пути и достоинства» было достаточно распространено.
Правда, в сочинениях Канписи нет никакого указания на то, когда жил и действовал Лао-цзы, но тем не менее он говорит о нем как о человеке, жившем намного раньше, нежели он. Вне всякого сомнения, что в то время, когда Канписи излагал систему Лао-цзы, создателя ее давно не было в живых.
В повествовании Сыма Цяня о Лао-цзы говорится, что наш философ изложил свою философию в 5 тысячах слов по требованию западного пограничного чиновника. К этому известию профессор Васильев относится очень недоверчиво. По моему исчислению, все слова, вошедшие в состав этого знаменитого сочинения, составляют 5296. Таким образом, упомянутое указание имеет известную цену, и ради того, что оно не совсем точно, отрицать подлинность повествования нет причины.
Второе основание гипотезы профессора Васильева то, что в учении нашего философа замечается отражение буддийской философии и пр. Этот аргумент также представляется довольно произвольным.
Прежде всего нужно заметить, что пессимизм свойствен вообще человеческой душе, а жителям Востока в особенности; поэтому не следует удивляться тому, что мы находим его и в системе Лао-цзы. Богатая природа Китая не была ограждена от случайных бед, могущих разорять благосостояние народа; избыток вод часто опустошал огромные пространства; нашествие диких племен не всегда могло быть предотвращено; внутренний политический разлад иногда уничтожал все, нажитое народом. Все эти беды способствовали образованию пессимистического взгляда на жизнь.
Если мы возьмем лаоцзыевский пессимизм и сравним его с буддийским, то найдем неизгладимое различие между ними. Буддизм проповедует абсолютное прекращение всякого рода душевных процессов, составляющих преимущество разумного существа, то есть проповедует нирвану. У Лао-цзы ничего подобного мы не находим. Буддизм утверждает, что в самом существовании человека лежит нравственное зло; Лао-цзы этого не допускал.
Правда, в одном из афоризмов наш философ говорит о периоде, «когда все (люди) сделаются бездеятельными» («Дао дэ цзин», гл. 33 и многое другое; далее будет указываться только номер главы. – Ред .), а в других проводится мысль, что «для того, чтобы быть святым, нужно соблюдать бездействие», но это еще не буддийская нирвана. «Бездеятельность» Лао-цзы нужно понимать в особом значении. Он хочет сказать, что «не следует портить естественного состояния человека посредством излишнего умствования».
Необходимость понимать «бездейственность» Лао-цзы в указанном смысле подтверждается «Книгой пути и достоинства». Наш философ усердно проповедует людям самоусовершенствование, чего невозможно достигнуть при полной бездеятельности. Деятельность, согласно Дао (то есть согласно учению об истинной нравственности), есть бессловесная проповедь о Дао:
«Когда святой муж управляет страной, то сердце его пусто, а тело полно; он ослабляет свои желания, и этим усиливает кость» (3). Это изречение означает, что нам необходимо стараться не мудрствовать напрасно, что никогда не приносит пользы, а прямо действовать, подобно тому, как сытый человек способен работать больше, нежели голодный.
Таким образом, Лао-цзы не проповедует нирвану, а напротив – отстаивает деятельность без праздного мудрствования. Отсюда ясно, что существует большое различие между буддийским и лаоцзыевским пессимизмом. Теория профессора Васильева о зависимости учения Лао-цзы от буддийской философии, как оказывается, не имеет реального основания.
Нельзя не упомянуть и о языке «Книги пути и достоинства» как одном из свидетельств древности и подлинности ее. Она отличается необыкновенною сжатостью, силой выражения, фигуральностью, отрывочностью и очень часто некоторой темнотой выражения. Прием лаоцзыевского писания очень оригинален: он существовал только в глубочайшей древности. В этом отношении из всех философов один Конфуций может быть поставлен в одном ряду с Лао-цзы; Менси, Канписи, Соси и другие писатели, жившие в III и IV вв. до н. э., пишут совсем иначе, чем наш философ.
Конечно, я не выставляю этого соображения как вернейшего признака древности и подлинности «Дао дэ цзин», но тем не менее и оно может служить подтверждением моей мысли.
Вопрос о личности Лао-цзы один из труднейших в истории китайской философии. Известия о нашем философе, переданные Сыма Цянем, так бедны и незначительны, что нет никакой возможности составить по ним полное жизнеописание мыслителя. Правда, кроме известий Сыма Цяня, существует в китайской литературе целый ряд апокрифических сказаний о Лао-цзы, но в них мало достоверного. Поэтому при составлении жизнеописания Лао-цзы нужна большая осторожность.
Относительно года рождения нашего философа нет никаких достоверных данных. Известный синолог Станислас Жюльен думает, что Лао-цзы родился в 604 г. до н. э.
Эта хронологическая дата, как утверждает сам Жюльен, взята им из апокрифических авторов, но тем не менее заслуживает внимания. Если мы поверим известию, переданному историком Сыма Цянем, что Конфуций имел свидание с Лао-цзы, то можно будет предположить, что годы цветущей деятельности нашего философа относятся приблизительно к началу политико-философской деятельности Конфуция. Отсюда можно заключить с вероятием, что Лао-цзы родился приблизительно в начале 600-х гг. до н. э.
Родители философа жили в селе Кёку-Зин, уезда Лей, провинции Ку, которая находилась в королевстве Со (близ теперешнего Пекина). Какой была их профессия, об этом не сохранилось никаких известий. Во всяком случае, местечка, в котором родился Лао-цзы, давно не существует. Имя Лао-цзы значит «престарелый философ». Это не есть собственное имя его; так называли и называют его древние и современные китайцы, желая этим выразить уважение к нему как мыслителю.
Фамилия его была Ли, имя Зи, псевдоним Хакуян, а после смерти ему дали прозвище Сен (Длинноухий).
Комментатор «Исторического повествования» Сыма Цяня говорит, что Лао-цзы носил фамилию Ли по матери, а свой псевдоним заимствовал от имени своего отца.
О том, какое образование получил Лао-цзы, до нас не дошло никаких сведений. Но, судя по тому, что впоследствии наш философ нес важную государственную службу, доступ к которой был открыт только для выдержавших особые государственные экзамены, нужно думать, что Лао-цзы в своей молодости получил хорошее, конечно в тогдашнем смысле, образование.
В одном примечании в истории Сыма Цяня приводятся слова апокрифа: «Лао-цзы был (человек) высокого роста; цвет лица у него желтый, красивые брови, длинные уши, широкий лоб, редкие и некрасивые зубы, четырехугольный лоб с толстыми и безобразными губами».
Образ жизни Лао-цзы, по преданию, был весьма своеобразен. Не подлежит сомнению, что он исполнял или, по крайней мере, старался исполнять все то, что ему казалось истиной, правдой.
По-видимому, он был человек простой, нетребовательный, скромный и, так сказать, нищий духом. Каково было его материальное обеспечение, об этом есть очень достоверное известие. В 20-й главе «Дао дэ цзин» он пишет: «Многие люди богаты, но я не имею ничего, как будто все потерял». Это дает нам основание заключить, что Лао-цзы был не богат; но если принять во внимание, какой пост он занимал в период своей государственной деятельности, то нельзя предполагать, что он был совсем не обеспечен. Однако есть основание думать, что он раздавал бедным все, что имел, делая это втайне от всех. «Я раздаю милостыню, – говорится в 53-й главе «Дао дэ цзин», – в великом страхе». Он учил не мудрствовать, а действовать, не мечтать, а работать. Словесное учение недействительно и несущественно, а истинное учение, по его мнению, должно осуществляться на деле, то есть необходимо делами доказывать истинность учения.
Это дает нам основание думать, что во время своей служебной деятельности наш философ не столько проповедовал свое учение, сколько старался осуществлять его на деле. Тем не менее есть основание предположить, что учение Лао-цзы получило громкую известность еще при жизни его. «На всей земле (то есть в Китае), – пишет он, – люди говорят, что мое Дао велико» (67).
Несомненно, что Лао-цзы очень рано стал чувствовать склонность к аскетической жизни. Он был очень рассудителен; ему были чужды всякого рода порывы чувств и экстазы. В его общественной и частной жизни не имели места никакие страсти.
Аскетическое настроение и образ жизни, однако же, не мешали ему вести семейную жизнь, хотя о ней мы никаких точных известей не имеем. В «Историческом повествовании» Сымя Цяня есть, однако, любопытное известие относительно судьбы потомков Лао-цзы. Сын нашего философа Со был сыном времени своего в полном смысле этого слова: он избрал военную карьеру, к которой отец его относился отрицательно. Он не сочувствовал учению своего отца.
Лао-цзы, по известию Сыма Цяня, был начальником императорского книгохранилища (или же государственного архива). Долго ли он находился на этой должности, нам неизвестно.
Впрочем, нужно заметить, что эта служба Лао-цзы имела громадное влияние на развитие его философской мысли, так как дала ему свободный доступ к хранилищу всякого рода знаний. Современное ему китайское общество, среди которого он вырос, тоже не осталось без влияния на его ум. И ему, как впоследствии Конфуцию, хотелось спасти своих единоплеменников от бесконечных политических усобиц. Это стремление очень ясно и характерно отразилось на всей системе его философии.
В каком отношении находился Лао-цзы к мыслителям своего времени, об этом подробных сведений не сохранилось.
Историк Сыма Цянь передает нам весьма интересное известие о свидании двух великих философов Срединной империи: Лао-цзы и Конфуция. Постараюсь буквально передать то, что пишет историк Китая.
«Когда Конфуций находился в Сиу, – пишет Сыма Цянь, – то он посетил Лао-цзы, чтобы услышать мнение его относительно обрядов».
«Обрати внимание на то, – сказал Лао-цзы Конфуцию, – что люди, которые учили народ, умерли, и кости их уже давно истлели, но слова их доселе существуют. Когда мудрецу благоприятствуют обстоятельства, он будет разъезжать на колесницах, когда же нет, он будет ходить, нося на голове тяжесть, держась руками за край ее».
«Я слышал, что опытный купец скрывает свой товар, как будто ничего не имеет. Точно так же, когда мудрец имеет высокую нравственность, то наружность его не должна этого выражать. Ты брось свою гордость, вместе со всякого рода страстями; оставь свою любовь к прекрасному вместе с наклонностью к чувственности, потому что они бесполезны для тебя».
«Вот что я говорю тебе, и больше ничего не скажу».
«Удалившись от нашего философа, Конфуций сказал своим ученикам: я знаю, что птицы умеют летать, рыбы умеют плавать в воде и животные умеют бегать. Также знаю, что бегущих можно остановить тенетами, плавающих – сетями, а летящих – силками. Но что касается дракона, то я не знаю ничего. Он несется на облаках и поднимается на небо».
«Я сегодня увидел Лао-цзы. Не дракон ли он?»
К этому известию Сыма Цяня профессор Васильев относится скептически; он готов причислить его к числу легенд о Лао-цзы, но, как мы видели, без достаточного основания.
Возможность свидания двух философов Китая на самом деле вполне вероятна. Конфуций, как человек любознательный, долго искал истины. Поэтому он мог обратиться к нашему философу, известнейшему ученому того времени, чтобы уяснить себе, в чем состоит сущность обрядов, которым китайцы придавали огромное значение. Приехав в столицу тогдашнего Китая, Конфуций, естественно, мог пожелать посетить местную знаменитость.
Притом, если мы обратимся к содержанию переданной нами беседы двух великих философов, то должны будем признать, что каждый выразил в ней характерную и существенную сторону своей философии. Лао-цзы, как проповедник теории смирения, предлагает Конфуцию бросить гордость и увлечение вещами из мира сего; Конфуций, придававший огромное значение всему конкретному, спрашивает Лао-цзы об обрядах и удивляется возвышенному и глубокомысленному учению своего собеседника.
Лао-цзы был очень недоволен современными ему общественными и политическими делами. Это недовольство было до того сильно, что он, оставив свою государственную службу, удалился в уединение. Желая жить вне той страны, беспорядок и нравственное падение которой его возмущали, он хотел уйти через западную границу в страны варваров. Но тут случилось нечто неожиданное для него. Увидев, что этот знаменитый муж удаляется из империи, начальник пограничной стражи Ин-ки сказал ему: «Философ! ужели ты думаешь скрыться? Если так, то прошу – изложи сначала свое учение для нашего наставления».
И вот Лао-цзы, удовлетворяя требованию любознательного чиновника, будто бы написал знаменитую «Книгу пути и достоинства». Но тут возникает вопрос: написал ли Лао-цзы свою книгу сразу или в разное время? Ответ, думается мне, находится в самом «Дао дэ цзин». Более обстоятельное знакомство с сочинением показывает, что каждый афоризм его вполне самостоятельный и не имеет внешней связи с другими. Это дает полное право заключить, что «Дао дэ цзин» написан в разное время, по разным поводам. Поэтому отданная нашим философом пограничному чиновнику рукопись «Дао дэ цзин» была, вероятно, сборником его афоризмов. Как жил Лао-цзы после того, как удалился в уединение, об этом решительно ничего не известно. «Некоторые думают, – пишет историк Сыма Цянь, – что Лао-цзы жил до 160 лет от роду, другие – до 200 лет благодаря своей святой жизни, согласной с Дао».
Если это известие и преувеличено, то все-таки вероятно, что, ведя жизнь вполне воздержанную и умеренную, наш философ пользовался крепким здоровьем и дожил до глубокой старости.
Считаю не лишним сказать теперь несколько слов о том, какая судьба постигла учение Лао-цзы.
Учение это, составляющее в некоторых отношениях диаметральную противоположность традиционному миросозерцанию Срединной империи, по-видимому, не могло найти много последователей; тем не менее в каждом столетии оно находило истолкователей, которые, желая развить далее философские воззрения своего великого учителя и закончить работу его мысли, отчасти повредили ему. Соси и Зюнь-си, развивая теоретическое и нравственное миросозерцание Лао-цзы, внесли в систему его много чуждых ей элементов, а Канписи, развивая политико-социальные воззрения Лао-цзы, довел их до последней крайности.
Таким образом, система нашего философа, уже вскоре после смерти его, подверглась довольно серьезному искажению, хотя и сохранила имя лаоцзызма. Но на этом дело не остановилось: чем дальше шло время, тем больше учение Лао-цзы извращалось. Лао-цзызм особенно много потерпел от буддизма.
Буддизм был занесен в Китай во II в. до н. э. С необыкновенной быстротой распространяясь среди народа, он обратил на себя внимание даосов.
Даосы, усвоившие только аскетическую идею своего учителя и не понимавшие сущности его философской системы, с великой радостью встретили буддистов: они видели в буддизме дальнейшее развитие своей аскетической идеи. Вот с этих-то пор и начинается печальная история лаоцзызма. Оригинальное миросозерцание великого Лао-цзы стало забываться среди его последователей; внешний строй и внутреннее устройство общества даосов окончательно изменились: в них вошло много буддийских элементов.
Кроме буддизма, на общество даосов имели влияние разные народные верования.
В таком печальном виде общество даосов существует и доныне в Китае и Японии.
Профессор Васильев прав, когда, характеризуя современное состояние указанного общества, говорит, что они – последователи Лао-цзы только по имени, а не по существу. «Даосизм, – пишет он, – есть самый разнородный состав всякого рода верований и приемов, не имеющих между собой ничего общего… У всех них общего только имя да то, что все они признают своим учителем Лао-цзы».
При более или менее обстоятельном знакомстве с философской системой Лао-цзы является вопрос: где искать источники его философского миросозерцания?
Ответить на этот вопрос не легко. Искать их следует, по нашему мнению:
1. В индивидуальном складе ума Лао-цзы.
2. В исторических условиях существования современного ему Китая.
1. Если мы обратим внимание на ход развития мыслей в «Книге пути и достоинства», то нельзя не заметить, что философию Лао-цзы можно охарактеризовать как созерцательное умозрение. Духовный смысл и внутренний закон бытия всего более занимают Лао-цзы. Каждый факт из духовно-нравственного и физического мира, совершавшийся вокруг него, вызывал усиленную деятельность его ума: ему хотелось проникнуть в сущность и внутренний смысл всякого явления. Все, что совершалось вокруг него, казалось ему только мимолетным; в основании скоропроходящего течения вещей лежит нечто существенное и прочное. И вот в одном из афоризмов Лао-цзы утверждает, что «красивое есть только безобразное; доброе – только злое» (2). Это значит, что красивое для глаз не есть истинно красивое; доброе, в обыкновенном его смысле, не есть истинно доброе. Истинно красивое мы можем видеть только очами разума; точно так же истинно доброе открывается только нашему духу.
Эта черта философии Лао-цзы, напоминающая у греков учения Гераклита, элейцев и Платона, самая существенная: она очень ярко выступает в каждой его мысли. Наш философ искал сущности всего и углублялся в свой внутренний мир. Все материальное и конкретное представлялось ему только кажущеюся стороной бытия; уже одно то, что в мире есть изменение, ясно доказывает существование неизменного, постоянного и обнимающего все бытие.
Это неизменное, постоянное и обнимающее все бытие, по Лао-цзы, есть Дао.
Понятие «Дао» – исходная точка всей системы Лао-цзы и фундамент его миросозерцания; на этом понятии наш философ построил все здание своей матафизики.
Весьма сложная, но приведенная в строгое единство, система философии Лао-цзы могла выработаться только путем глубокого созерцательного умозрения. Исследовав сущность нашего знания, наш философ говорил: «Нет знания», потому что «я не знаю ничего» (70). Это изречение Лао-цзы очень хорошо характеризует его философию.
Хотя он не знал о существовании дельфийской надписи «Познай самого себя», но, путем собственной умственной работы, пришел к вышеупомянутому выводу. Сократовская формула: «Я знаю, что ничего не знаю», в сущности та же, но Лао-цзы высказал ее целым столетием раньше Сократа.
2. Среда, то есть исторические условия времени, влияет на каждую личность существенным образом. И действительно, прочитывая историю Срединной империи периода деятельности нашего философа в параллель с его «Книгой пути и достоинства», нельзя не удивляться тому, как характерно повлияли на философское миросозерцание Лао-цзы современные ему исторические условия, которыми он так возмущался. В этом отношении Лао-цзы даже характернее Конфуция.
Он родился в то время, когда царствовавшая в Китае династия Сиу переживала последний период своего существования и вся Срединная империя разделилась на семь феодальных королевств. Эта эпоха в истории Срединной империи известна под именем «эпохи войн». Смуты и войны, среди которых Лао-цзы провел свою молодость, повлияли на свежий и могучий ум его; вся печальная картина тогдашней общественной и частной жизни возмущала нравственное его чувство. Несомненно, что Лао-цзы желал вывести свое отечество из такого тяжелого положения. И это желание побудило его к исследованию причин несчастий страны.
К чему привело оно нашего философа?
Он нашел, что причина всех бед заключается в излишнем мудрствовании людей, в отсутствии в них смирения и человеколюбия и в непреодолимом стремлении их к богатству, власти и почестям. Поэтому он, прежде всего, учит об отречении от всякого рода умствования, от богатства, власти и почестей; он проповедует человеколюбие и смирение в Дао.
Когда люди перестанут умствовать, думалось нашему философу, то будут благоденствовать; когда богатство потеряет смысл, то не будет воров; когда почести потеряют всякое значение, то люди перестанут ненавидеть друг друга; когда власть будет уничтожена, то не будет ссор между людьми.
Это учение Лао-цзы выводит из понятия Дао. Дао потому выше всех существ и господин всего бытия, что стоит ниже их. «Причина того, что море есть царь многочисленных рек и речек, заключается в том, – пишет наш философ, – что оно находится ниже последних» (66). Оно (то есть Дао) потому блаженно, что не умствует, не стремится к богатству, к почестям и к власти.
Дао не умствует, по Лао-цзы, и потому умнее всех умных; не ищет богатства, и поэтому богаче всех богатых; не ищет почестей, и потому славой его полна вся вселенная; оно не стремится к власти, и потому оно царь всех царей.
Эти пункты учения Лао-цзы составляют диаметральную противоположность нравственному настроению тогдашнего общества.
Таким образом, система Лао-цзы имеет тесную связь с современным ему нравственным состоянием Срединной империи.
Перейдем теперь к более подробному изложению системы философии Лао-цзы.
Философию Лао-цзы мы можем назвать философией Дао, потому что это выработанное им понятие служит единственной исходной точкой его системы.
Китайское слово «Дао» означает: «путь», «повиновение», «слово», или «говорить» – в общеупотребительном языке; «истина» или то, что непременно должно быть так, а не иначе, – в философском смысле; оно же означает императивный долг, или то, что человек должен делать, как человек, – в этическом смысле.
Таким образом, одно уже филологическое объяснение, заимствованное из китайского толкового словаря Ко-ки, ясно показывает разнообразный смысл слова «Дао».
До времени философской деятельности Лао-цзы слово «Дао» (или, вернее, То или До) употреблялось только в двух смыслах: 1) дорога, или путь; 2) императивный долг человека. Наш философ впервые обозначил этим словом сверхчувственное существо и положил его в основание своей системы, где нет ни одной мысли, которая не была бы так или иначе связана с учением о Дао. Выработанное Лао-цзы метафизическое понятие Дао вполне самостоятельно и носит на себе, как видно будет из дальнейшего нашего изложения, индивидуальную его печать.
Из книги Введение в социальную философию: Учебник для вузов автора Кемеров Вячеслав Евгеньевич§ 1. Социальная философия и философия истории Социальная философия конца XX в. могла бы претендовать на аристократическое происхождение: ее предком являлась классическая философия истории. Однако связь между ними разорвана. Их разделяет целая эпоха, в ходе которой были
Из книги Философия для аспирантов автора Кальной Игорь Иванович1. ФИЛОСОФИЯ ПАТРИСТИКИ КАК ФИЛОСОФИЯ ТЕОЦЕНТРИЗМА Этапы средневековой философии: патристика и схоластика. Патристика апостольского периода (до середины II в.); апологетического периода (до IV в.) с заявкой на то, что истинная философия - это христианская религия; зрелого
Из книги Книга еврейских афоризмов автора Джин Нодар5. ФИЛОСОФИЯ ГЕГЕЛЯ КАК ФИЛОСОФИЯ «ПАНРАЦИОНАЛИЗМА» Георг Гегель родился 27 августа 1770 года в семье крупного чиновника. Латинская школа в Штутгарте, теологическая семинария и университет в Тюбингене - ступени его богословского образования. От духовной карьеры Гегель
Из книги Ответы на вопросы Кандидатского минимума по философии, для аспирантов естественных факультетов автора Абдулгафаров Мади244. ФИЛОСОФИЯ В философии нет плагиата.Гейне - К истории религии и философии в ГерманииУ нас возник суеверный предрассудок, будто нельзя быть философом, если пишешь хорошо.Гейне - К истории религии и философии в ГерманииФилософы в своей борьбе против религии разрушили
Из книги Я и мир объектов автора Бердяев Николай11. Философия аль-Фараби. Философия Ю.Баласагуни. Его труд: «Благодатное знание» Абунасыр Мухаммед ибн Мухаммед Фараби (870–950) является одним из величайших мыслителей раннего Средневековья. Он многогранным ученым-энциклопедистом и одним из основоположников восточного
Из книги Что такое политическая философия: размышления и соображения автора Пятигорский Александр Моисеевич27. Казахская философия: история и современность (Абай, Валиханов, Алтынсарин), истоки черты, традиции и новации. Профессиональная философия в Казахстане. (Рахматуллин -
Из книги Шпаргалки по философии автора Нюхтилин Виктор1. Философия между религией и наукой. Борьба философии и религии. Философия и общество Поистине трагично положение философа. Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии, и притом с самых разнообразных сторон. Философия
Из книги Я познаю мир. Философия автора Цуканов Андрей ЛьвовичФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 8 февраля 2006 года, РГГУ Есенинская аудиторияПЛАН ЛЕКЦИИ(0) Философия и философствование. Политика как специфический предмет нескольких научных и квазинаучных дисциплин (например, политологии). Политика как неспецифический предмет
Из книги Щит научной веры (сборник) автора Циолковский Константин Эдуардович8. Немецкая классическая философия и ее главные проблемы. Философия Канта: понятие «вещи в себе» и трансцендентального знания. Антиномии чистого разума Немецкая классическая философия рассматривается в качестве самостоятельного этапа развития философии, потому что на
Из книги Сокровенный смысл жизни. Том 3 автора Ливрага Хорхе Анхель15. Аналитическая философия ХХ столетия. Философская программа неопозитивизма и ее кризис. «Постпозитивизм» и философия науки Аналитическая философия (Мур, Рассел, Витгенштейн) сформировалась в XX веке и видела задачу философии не в синтезе научного знания, а в
Из книги Духовные сокровища. Философские очерки и эссе автора Рерих Николай КонстантиновичГРЕЧЕСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ, ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ
Из книги автораФилософия Не менее интересные, а подчас и новаторские идеи Рерих высказывал и в других областях философского знания – в этике, эстетике, истории философии.Как известно, Елена и Николай Рерихи получили от своего духовного Учителя, Махатмы Мориа, новое философское учение
Цитаты : 1. Если в тебе недостаток веры, то бытие не верит в тебя. 2. Жизнь коротка, и поэтому не следует терять времени, нужно наслаждаться ею. 3. Когда я освобождаюсь от того, кто я есть, я становлюсь тем, кем я могу быть. 4. Закон достойных - творить добро и не ссориться. 5. Мудрец избегает всякой крайности. 6. Путь в тысячу ли начинается с первого шага. 7. Лучше быть мягким снаружи и твердым внутри, чем твердым снаружи и мягким внутри. 8. Чтобы быть сильным, надо быть как вода. 9. В одном колесе тридцать спиц, но пользуются колесницей из-за пустоты между ними. Вазы делают из глины, но пользуются пустотой в вазе. 10. Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. 11. Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое — из малого. 12. Будьте внимательны к своим мыслям, они — начало поступков.
Достижения:
Профессиональная, социальная позиция:
Знаменитый философ древнего Китая, основатель и центральная фигура даосизма.
Основной вклад (чем известен):
Лао-цзы является основателем и центральной фигурой Даосизма
Вклады:
Лао-цзы «буквально означает» Старый Мастер «и, как правило, считается почетным званием. В большинстве религиозных форм даосизма Лао-цзы почитается как бог.
По преданию, Лао-цзы был современником Конфуция
и создание даосизма рассматривается как мистическая реакция на конфуцианство.
Лао-цзы является основателем даосизма и напрямую связан с Дао Дэ Цзин — «первоисточником» (или «исходным текстом») даосизма.
Великое Дао.
Основная идея этого произведения — понятие Дао, которое трактуется как естественный порядок вещей, Всеобщий Закон Природы, общемировой естественный ритм событий, «небесная воля» или «чистое небытие». Дао — предвечное, бесконечное, немыслимое, невыразимое выходящее за пределы различий, не имеющее “образа, вкуса или запаха”. Пустота — это то же, что и небытие из которого Дао рождает все сущее.
Дао источник происхождения мира.
Дао рождает одно (’ци’ как общемировой субстрат), одно рождает два (полярные начала инь и ян), два рождают три (великую триаду Небо — Человек — Земля), а три рождают десять тысяч вещей.
Все вещи несут в себе инь, обволакиваются ян и вместе с изначальным ци образуют гармонию.
Он выдвинул принцип Вечного возвращения или постоянного возвращения множества существ в космическое первоначало, из которого они возникли.
Дао и Дэ в концепции Лао-Цзы неразрывно связаны: Дао порождает вещи, а Дэ взращивает, вскармливает и совершенствует их.
Цель-достижение гармонии со Вселенной.
В притчах и стихах он выступает за созерцательное и интуитивное поведение в естественной гармонии с Дао, с космическим единством, лежащем в основе всех явлений.
По сравнению с Конфуцием, который сосредотачивался на правовых и моральных отношениях в человеческом обществе, Лао-цзы предложил более широкий и мистический подход к подстраиванию к естественному порядку вещей, как способу достижения личной и социальной гармонии.
Метод достижения.
Он подчеркивал, что важным качеством Дао, является его «податливость» или «смиренность». Поскольку Дао по своей сущности в основном пустое, податливое и смиренное, то лучше для человека быть таким же, ставя себя в гармонию с Дао. Внутренняя пустотность может означать, отсутствие фиксированных предрассудков, предпочтений и намерений.
Он также подчеркивал значение принципа «у-вэй», «не-деяния» или «нецеленаправленного действия», применение которого возвращает к первозданности Дао, и этот этап активизации творческих возможностей символизирует деятельность ребенка. Для постижения Дао рекомендуется безмолвие, простота, умеренность, естественность, спокойствие и бесстрастие, которые даруют слияние с Дао. Насилия следует избегать. Совершенно мудрый, делая свое сердце бесстрастным и сохраняя покой, уподобляется вечному Дао вплоть до отождествления c ним (Кто cледует и служит Дао, тот тождествен Дао).
«Переход в противоположность — путь движения Дао, податливость — метод действия». Этот подход также лежит в основе либерального управления и принципа невмешательства (laissez-faire).
Религия.
История Лао-цзы имеет также сильный религиозный подтекст. В раннем даосизме Лао-цзы был признан богом. В более поздней даосской традиции Лао-цзы рассматривался как воплощение Дао.
Дао буквально означает «путь»
. Он выражает сущностный Вселенский процесс.
Де–это «внутренняя сила», «добродетель» или «божественная сила».
Цзин, означает «канон» или «классический».
Таким образом, Дао Дэ Цзин можно перевести как «Канонический Путь и его сила».
Оксюморонное прозвище Лао-цзы, буквальное значение когорого – Старый Ребенок.
Сердце совершенно мудрого приравнивается к сердцу ребенка.
«Таинственная добродетель Дао»-Дао не вступает ни с кем в борьбу, приносит пользу всему сущему, оно ничего не делает, но все само делается.
Инь и янь дополняют друг друга как противоположности единого целого. Многие природные дуальности- темное и светлое, холодное и горячее — мыслятся как одно из проявлений инь и янь. Инь является женским и янь мужским знаком. «Инь Янь постоянно взаимодействуют. Они должны быть сбалансированы.
Идеи из Дао Дэ Цзин: Человек следует земле, земля — небу, небо — Дао, а Дао самому себе.
Двойственность природы это две стороны одной медали, она проявляется в противоположностях, которые не конкурируют, а дополняют друг друга, и не могут существовать друг без друга.
Чем больше человек пытается, тем большее сопротивление создает для себя.
Чем больше кто-то действует в гармонии со Вселенной (Матерью множества вещей), тем большего он достигает, меньшими усилиями.
Качества гибкость и эластичность, особенно на примере воды, выше жесткости и прочности. Мягкое побеждает твердое, слабое побеждает сильное.
Все имеет свое время и место. Знайте, когда пора остановиться.
Живи просто. Смирение является самой высокой добродетелью.
Основные труды: Лао-цзы, традиционно рассматривается в качестве автора Daodejing (Дао Дэ Цзин), хотя его авторство на протяжении истории оспаривалось.
Жизнь:
Происхождение:
Историки утверждают, что Лао-цзы представляет собой синтетическую фигуру, объединяющую нескольких исторических деятелей. Одни считают, что он является мифической фигурой, другие, что он фактически жил в 4 веке до нашей эры.
Образование:
Лао — Цзы традиционно рассматривается как легендарная или даже мифическая личность
Основные этапы профессиональной деятельности:
Общая история Китая описывает Лао-цзы, как старшего современника и учителя Конфуция (551-479 до н.э.).
Согласно популярной традиционной биографии, он работал хранителем архива при царском дворе Чжоу. Как сообщается, это позволило ему получить широкий доступ к работам Желтого Императора и других классиков этого времени.
Историки утверждают, что Лао-цзы никогда не имел официальной научной школы, но, тем не менее, он привлек большое количество студентов и лояльных последователей. Есть множество вариаций истории изображающей Конфуция, консультирующегося у Лао-цзы по поводу ритуалов.
Основные этапы личной жизни:
Многие из популярных источников указывают, что Лао-цзы был женат и имел сына по имени Цзун, который стал знаменитым воином и полководцем в округе Вэй.
Изюминка
: Согласно легенде, Лао-цзы однажды решил просто оставить общество. На западных воротах города и царства, охранник попросил старого мастера записать все его мудрые мысли. Так мудрец написал книгу о «правильном способе жизни». Это легендарная теория происхождения Дао Дэ Цзин. Потом он пошел дальше. Никто не знает, где он скончался. Даосская мифология утверждает, что его последний путь был на Запад, что позволило Лао-цзы побывать в Индии в качестве Будды. Популярные легенды говорят, что он был зачат, когда его мать смотрела на падающую звезду и родился, когда его мать прислонилась к сливовому дереву. Он имел длинные серые мочки ушей, золотое лицо, выпуклость на темени которые являются символом мудрости и долголетия. В других вариантах он был возрожден в 13 воплощениях со времен Fuxi и, в своем последнем воплощении, как Лао-цзы, он жил до 990 лет, и путешествовал в Индию, чтобы выявить Дао.
ЛАО-ЦЗЫ
Биография Лао-цзы (Ли Эр), жившего в конце VII в. до н. э., покрыта тайной прошедших веков. О его жизни сохранились лишь легенды.
Уже во II в. н. э. Лао-цзы был обожествлен и превратился в одно из трёх главных божеств даосского пантеона, где стал именоваться «Лао-цзюнь» – «Господин Лао». Считается, что он восседает на самом высоком небесном «этаже» – в чертогах «Великой чистоты». Именно про этого мифологического Лао-цзы ходит наибольшее количество рассказов и легенд. По одной из версий, мать Лао-цзы по фамилии Ли (это клановое имя будущего мудреца) взирала однажды на небо. Дальнейшее изложим языком древнего трактата: «Мать его (Лао-цзы) увидела, как солнечное семя устремилось вниз, подобно метеору, и залетело ей прямо в рот, и после этого она понесла ребенка, который родился в возрасте 72 лет, под сливовым деревом, что росло в области Чань, а на свет появился из левого бока матери. Указав на сливовое дерево, он сказал: «Вот это и будет моей фамилией» (по-китайски «ли» – «слива», тем же иероглифом действительно обозначалось родовое имя Лао-цзы.). Родился же он с седой головой, а поэтому и дали ему имя Лао-цзы (Старый Ребёнок)».
Имя Лао-цзы прекрасно передает саму суть учения мудреца. Оно может быть переведено и как «старый мудрец», и как «старый ребёнок», ибо иероглиф «цзы» имеет столь полярные значения. Эта игра слов легко объяснима уже из основных понятий самого «Даодэ цзина», где истинный мудрец описывается уподобившимся младенцу и, таким образом, завершившим процесс «обратного развития» и «самосокрытия». Он сочетает в себе мудрость старика и свежую незамутнённость чувств малого дитя. Он воспринимает мир вне каких-то культурных установок, в его первозданном, неприукрашенном виде. Его «обратное развитие» доведено до предельной стадии, а граница всякого предела – пустота. Именно поэтому дикие животные не нападают на такого мудреца, а свирепому воину некуда вонзить своё оружие.
Главным трудом Лао-цзы традиционно считается «Книга о Дао и Дэ» («Даодэ цзин»). Легенды говорят о том, что Лао-цзы некоторое время служил хранителем архивов в царстве Лу, а затем решил уйти «на Запад». Поэтому уже в начале новой эры, в пору проникновения в Китай буддизма, Лао-цзы изображается верхом на чёрном буйволе, отправляющимся в сторону Индии – родины буддизма, чтобы стать отцом Будды. Будто бы начальник городской заставы, провожая его, попросил оставить на память сочинение. Позднейшая молва сделала из начальника учёного даоса Гуань Инь-цзы, обсуждавшего с Лао-цзы его учение. Лао-цзы оставил книгу, толковавшую о Дао (буквально означает «Путь», «метод») и Дэ («благодать», «благая мощь»). Это и была знаменитая «Книга о Дао и Дэ». Написанная на бамбуковых планках, она занимала три телеги, и было в ней пять тысяч иероглифов. В «Книге о Дао и Дэ» в загадочной афористичной форме кратко изложены основы учения, позже получившего название «даосизм». В ней предложена модель мира, где над всеми богами, включая и верховное божество – Небесного Владыку, главенствует таинственная и мощная сила, управляющая вселенной, имя которой – Дао. Лао-цзы так говорит о нём:
Вот вещь, в Хаосе возникающая, Прежде Неба и Земли рожденная! О беззвучная! О лишённая формы! Одиноко стоит и не изменяется! Повсюду действует и не имеет преград!.. Давая ей имя, назову её Великое.
Дао есть первоначало «всех вещей», включая небо и землю, «лоно», источник, откуда происходит вселенная и всё, что её составляет. «Есть бытие, которое существует раньше, нежели небо и земля. Оно недвижимо, бестелесно, самобытно и не знает переворота. Оно идет, совершая бесконечный круг, и не знает предела. Оно одно только может быть матерью неба и земли. Я не знаю его имени, но люди называют его Дао». Оно – одно, т. е. не имеет противоположностей, и в отличие от всех вещей постоянно, вечно и неизменно. «Я не знаю, чей оно сын, но оно предшествует Небесному Владыке» , – говорится в «Книге о Дао и Дэ».
Кроме того, Дао – всеобщий управитель. Оно не только рождает, но и приводит всё в должное согласие и гармонию. В этот стройный порядок включена и Поднебесная – так издавна называли китайцы землю людей. Дао всё соразмеряет и каждому отводит его место. Дао блюдет закон движения жизни невидимым и неощутимым образом, и всё свершается как бы само собой, естественно направляемое его Благой силой (Дэ) и ко Благу целого. Дао – путь, метод, закономерность, учение, правда...
Дэ действует и на космическом, и на природном уровнях, способствуя росту и созреванию всех «вещей» – от малых до великих. Среди людей оно действует через посредство избранных, обладающих «мудростью».
В «Книге о Дао и Дэ» формулируются и этические нормы, правила поведения каждого, необходимые для осуществления Блага. Вот они:
«не кичись заслугами, не унижай слабого, живи в мире и согласии с другими, не желай богатства и роскоши, довольствуйся малым, не кради» и пр.
Всеобщий закон Дао содержит и другие практические наставления: живи, не противодействуя Дао, не ломай заданный свыше порядок, чти его, благоговейно следуй ему, и всё само собой выправится.
Таким образом, даосизм предлагает нравственность, которая может быть определена как природно-космическая. Она-то и составляет самую суть даосизма: следуй естественной природе – и будешь счастлив и здоров как физически, так и духовно.
Лао-цзы обращает свой призыв не только к людям вообще, но и к тем, кто ими правит на земле, – к государям, ибо теперь люди живут не в общине, а в государстве, и государь в первую очередь должен обладать «мудростью».
Итак, Дао есть всеобщее начало, закон и правило, которые обнимают собой вселенную, природу и человеческое общество.
Однако уже для Лао-цзы очевидно, что не всё среди людей обстоит так, как требует всеобщий закон для блага целого. По мысли древних, все люди рождаются добродетельными, их земная и небесная природа уравновешены (отсюда идеал даосов – младенческое состояние). Но земная жизнь воздействует на человека, и прежде всего – обилием вещей в мире. Увлекаемые желанием обладать всё большим количеством вещей, получать всё больше пользы и наслаждения от общения с ними, люди нарушают природное равновесие души и тела: ум устремляется в погоню за «вещами», сердце – управитель жизни – не может удержать страсти, и само приходит в волнение. От этого его прежде чистая и ровная поверхность, уподобляемая поверхности зеркала, замутняется, и мир предстаёт сознанию в искажённом виде. Только «мудрец, постигший Дао», способен не терять контроль над земной, плотской природой и не замутнять сердце страстями. Только он никогда не теряет из виду «путеводной звезды» – Дао и Дэ, действует согласованно с ними. Деятельность людей, побуждаемая страстями, какими бы благородными целями она ни оправдывалась, носит название «деяние»; если же она пронизана стремлением следовать Дао, не нарушая природный порядок, носит название «недеяние», «у вэй».
Лао-цзы взывает к миру: будьте простыми и чистыми, отбросьте своекорыстие, умерьте желания! Увы, люди его не слышат. «Мои слова очень легко понять, им очень просто следовать. Но Поднебесная не может понять, не может следовать!» – сетует он. Осознание этой истины и сообщает «Книге о Дао и Дэ» особый скорбный тон. Временами её текст больше походит на внутренний монолог, чем на проповедь.
Кроме Лао-цзы нельзя не назвать другого даосского мыслителя, Чжуан-цзы (IV-III вв. до н.э.), автора трактата, названного его именем. Впрочем, «Чжуан-цзы» даже не хочется называть сухим словом «трактат»: так много в нем парадоксов, притч, эксцентричных образов, перетолкованных в духе даосской философии мифологем и литературного блеска.
Для мировоззрения «Чжуан-цзы» огромное значение имела концепция «уравнивания сущего» (ци у), согласно которой мир представляет собой некое абсолютное единство. В нем нет места четким границам между вещами, все слито друг с другом, все присутствует во всем. В этом мире нет никаких абсолютных величин, ничто само по себе не является ни прекрасным, ни безобразным, ни большим, ни малым, но все существует только относительно чего-то другого и в теснейшей внутренней связи и взаимообусловленности.
Даосизм не был лишь теорией, так как поставил перед собой цель указать путь к сверхъестественному совершенству. Таким путем и стало сформировавшееся к началу нашей эры учение о бессмертии и способах его обретения.
Для традиционной китайской культуры была нехарактерна вера в бессмертие души. Реальной признавалась только единая психофизическая целостность живого существа. Сам дух понимался вполне натуралистически: как утонченная материально-энергетическая субстанция (ци). После смерти тела «ци» рассеивалось в природе. К тому же даосизм унаследовал от шаманизма учение о множественности душ – животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной нитью, связывающей их. Смерть тела приводила к разъединению и гибели душ. Поэтому уже в глубокой древности огромное значение придавалось средствам продления физической жизни, а долголетие (шоу) стало одной из важнейших ценностей китайской культуры. Постепенно возникла вера в возможность обретения бессмертия через употребление особых снадобий растительного или минерального происхождения. Существовали и представления о наличии в океане особых островов, населенных бессмертными, а знаменитый император – объединитель Китая Цинь Шихуан (III в. до н.э.) даже посылал туда морскую экспедицию.
Однако даосизм не удовлетворился идеалом простого физического, пусть даже и бесконечного, продления жизни. Истинный даосский бессмертный (сянь, шэньсянь) в процессе движения по пути бессмертия радикально трансформировал, преображал свое тело, которое согласно даосскому учению приобретало сверхъестественные силы и способности: умение летать по воздуху, становиться невидимым, одновременно находиться в нескольких местах и даже сжимать время. Радикальной трансформации подвергалось и сознание в процессе занятий даосской медитацией: бессмертный в полной мере ощущал и переживал даосскую картину мира, реализовывая идеал единства (единотелесности) со всем сущим и с Дао как таинственной первоосновой мира.
Путь к бессмертию по даосскому учению предполагал занятия медитацией и мистикой, напоминавшей индийскую йогу. Она предполагала как бы два аспекта: совершенствование духа и совершенствование тела. Первый заключался в занятиях медитацией, созерцанием Дао и единства мира, и единением с миром и с Дао самого практикующегося. Применялись и различные сложные визуализации божеств, символизировавших собой особые состояния сознания и типы жизненной энергии.
Второй заключался в специфических физических (дао инь) и дыхательных (син ци) упражнениях для поддержания энергетического баланса организма и занятиях алхимией. Именно алхимия и считалась высшим путем к обретению бессмертия.
Алхимия разделялась даосами на два типа: внешняя (вай дань) и внутренняя (нэй дань). Из них только первая являлась алхимией в собственном смысле этого слова.
К X в. «внешняя» алхимия пришла в упадок, дав ценнейший эмпирический материал в области химии и медицины, обогативший традиционную китайскую фармакологию. На смену ей пришла «внутренняя» алхимия.
Она представляла собой алхимию только по названию, поскольку была ничем иным, как упорядоченным комплексом сложных психофизических упражнений, направленных на трансформацию сознания адепта и изменение ряда его психофизиологических параметров. Не случайно поэтому «внутреннюю» алхимию называют иногда «даосской йогой». она заимствовала у собственно алхимии ее терминологию, способы описания практики, сделав названия минералов и веществ символами психофизических процессов и их структур. Это привело, однако, к тому, что на первый взгляд трудно отличить собственно алхимический текст от трактата «даосской йоги».
Последователи «внутренней» алхимии исходили из положения о полном подобии микрокосма и макрокосма, человеческого тела и вселенной. А раз в теле человека есть все, что есть и в космосе, то нет никакой необходимости создавать его модель в тигелях и ретортах: само тело является подобной моделью. Следовательно, можно создать новое бессмертное тело из веществ, соков и энергий собственного тела. Подобно «внешней» алхимии, «внутренняя» также собрала весьма богатый материал для китайской медицины.
Вся даосская литература была со временем собрана воедино и составила гигантского объема «Сокровищницу Дао» – «Даосский Канон» (Дао цзан), начавший формироваться в V в. и окончательно сформировавшийся в XV–XVII вв. Его тексты являются ценнейшим источником для изучения всех аспектов даосизма и исследуются учеными многих стран мира, в том числе и России.
Даосизм исторически существовал в виде отдельных школ и направлений. Наиболее известной из них является школа Небесных наставников (она же школа Пути истинного единства), созданная в середине II в. н.э. даосским магом Чжан Даолином. Согласно легенде, на горе Хэминшань (современная провинция Сычуань) ему явился обожествленный Лао-цзы и объявил его Небесным наставником – своим наместником на земле. Этот титул передается в семье Чжан по наследству вплоть до настоящего времени. Сейчас 64-й Небесный наставник проживает на Тайване, хотя представители его рода есть и в КНР. Для этой школы характерна развитая практика мистериальных действий, наделенных сложным символическим значением. Они проводятся для обновления стихий космоса и являют собой как бы алхимическое действо, представленное в виде ритуального культа.
Короткий экскурс в даосизм знакомит нас с богатым опытом, выработанным в области самосовершенствования, весь он строятся в рамках безличной пантеистической системы, где Дао и Дэ разлиты во всем.
Прежде всего, идеи теоретиков из Цзися нашли отражение в знаменитом трактате, который принято считать главным и основополагающим сочинением даосизма – в трактате «Даодэцзин». Автором этого трактата считается Лао-цзы.
Биографические сведения об этом философе крайне скудны и недостоверны, а более поздние легенды о его чудесном рождении (он несколько десятков лет провел во чреве матери и родился уже старцем, откуда и произошло его имя – «Старый ребенок», «Старый философ») посеяли немало сомнений в реальности этой фигуры.
Впервые биографические сведения о Лао-цзы собрал историк Сыма Цянь. Уже ему личность философа была неясна – он даже приводит три различных варианта отождествления имени Лао-цзы с реально существовавшими древнекитайскими деятелями. В синологии в связи с проблемой подлиности личности Лао-цзы накопилась богатейшая литератыра, однако до сих пор никому так и не удалось ни доказать факт существования Лао-цзы, но опровергнуть его.
Считается, что Лао-цзы был старшим современником Конфуция. Он родился в конце VII в. до н.э. в царстве Чу, где и прожил почти всю свою жизнь. Одно время он служил хранителем библиотеки царства Чжоу, где и встречался с Конфуцием. По свидетельствам древнекитайских источников, Конфуций несколько раз почтительно беседовал с Лао-цзы, был восхищен его мудростью и знаниями и сравнивал его с драконом. Этому эпизоду посвящена 31-я глава даоского трактата «Чжуан-цзы», а также уникальный памятник «Запись у алтаря о примирении Конфуция», представляющий собой перевод этой главы «Чжуан-цзы» на тангутский язык и обнаруженный русским востоковедом Н.А. Невским в 30-х гг. ХХ в.
Однако все эти описания встреч построены и поданы таким образом, что весьма напоминают намеренные интерполяции, и поэтому не заслуживают большого доверия, хотя и не могут быть полностью отвергнуты.
Как гласит традиционная легенда, под конец жизни Лао-цзы настолько разочаровался в возможности осуществления своего учения в Китае, что отправился на запад. На пограничной заставе он встретился с начальником заставы по имени Инь Си (Гуань Инь-цзы) и по его просьбе изложил свои основные взгляды в небольшой книге из двух частей. Эта книга и была знаменитым трактатом «Даодэцзин». (А Инь Си по даоской традиции считается первым учеником Лао-цзы и проповедником его учения).
Проблема авторства трактата и его датировки породала ожесточенные споры синологов. Дело в том, что время составления трактата явно не соответствует традиционной датировке жизни Лао-цзы – ни по языку, ни по стилю. И по содержанию трактат относится к IV-III вв. до н.э. Учеными были сделаны попытки отождествить автора трактата с кем-либо из даоских философов академии Цзися, однако вопрос об авторстве пока остается открытым.
Но как бы то ни было, на протяжении тысячелетий с идеями даосизма, высказанными в «Даодэцзин», связывается имя Лао-цзы. К тому же легендарность личности автора только увеличивала популярность его идей.
Лао-цзы считается вторым после Конфуция философом Китая. Его идеями увлекались многие выдающиеся умы человечества, в том числе и Лев Толстой. И прославила имя Лао-цзы как раз его небольшая книга «Даодэцзин», которая по праву считается квинтэссенцией даосизма. Именно в этом трактате в сжатой и лаконичной форме изложено все то, что составляет суть философского даосизма и со временем стало фундаментом даосизма религиозного.
Согласно учению Лао-цзы, основой основ природы, общества и всей Вселенной является великое Дао. Как мы уже говорили, концепция Дао – Пути, Истины, Порядка – была принята на вооружение и конфуцианством. Одни ученые полагают, что изначально эта концепция была именно конфуцианской, другие, напротив, склонны думать, что конфуцианцы заимствовали идею о Дао у даосов. Но правильней всего следует считать, что идея о Дао возникла и сформировалась в раннечжоуском Китае еще до оформления как конфуцианства, так и даосизма, и что оба учения имели равные основания взять эту идею на вооружение и придать ей свою трактовку и содержание.
Конфуций видел в Дао главным образом олицетворение верховных законов Неба, предписывающих создание определенного порядка в обществе. Иными словами, для конфуцианцев Дао – это прежде всего сумма социальных регламентов и система дисциплины и этики.
Последователи Лао-цзы смотрели на Дао иначе. Для них Дао – это прежде всего Всеобщий Закон Природы, Начало и Конец Творения. Если вкратце суммировать основные характеристики Дао, приведенные в книге Лао цзы, то окажется, что Дао – это все и ничего. Никто не создал Дао, но все происходит от него и возвращается к нему. Дао никому не ведомо, оно недоступно для органов чувств. То, что можно услышать, увидеть, ощутить и понять – это не Дао. Оно постоянно и неисчерпаемо. Ему нельзя дать ни имени, ни названия, его ни с чем нельзя сравнить.
Будучи само безымянным, Дао дает названия и имена всем. Будучи само бесформенным, оно является причиной всех форм. Дао вне времени и вне пространства. Это бесконечность и абсолют. Даже Небо следует Дао, а само Дао следует лишь естественности, Природе. Великое всеобъемлющее Дао порождает все, но все это проявляется лишь через посредство Дэ – конкретное качество Дао, средство его обнаружения. Если Дао все рождает, то Дэ все вскармливает.
К ведущим даосским концепциям относятся также принципы цзы жань () – «самоестественность», спонтанность Дао, и у вэй () – «недеяние». Цзы жань дословно означает «то, что само по себе (цзы ) таково, каково оно есть (жань )». В данном случае речь идет о том, что Дао абсолютно свободно, ни от чего иного не зависит и следует лишь своей собственной природе.
Отсюда вытекает принцип следования Дао , т. е. поведения, согласующегося в микрокосме с Дао (природой) человека, а в макрокосме – с Дао Вселенной. Поэтому мудрец не должен, исходя из собственных субъективно ограниченных желаний и пристрастий, противодействовать природе окружающих его вещей и явлений. Напротив, он должен «следовать вещам» (шунь у ). Все вещи равны между собой, и поэтому истинный мудрец свободен от пристрастия и предвзятости: он одинаково смотрит на знатного и на раба, соединяется с вечностью и с Вселенной и не печалится ни о жизни, ни о смерти, понимая их естественность и неизбежность.
У вэй предполагает отсутствие произвольной целеполагающей деятельности, не согласной с естественным миропорядком, который основан на спонтанности и беспредпосылочности Дао. Этот тезис призывает человека уйти от активной деятельности и как можно меньше вмешиваться в течение жизни: «не далей ничего – и не будет ничего не сделанного». Иными словами, все сделается само собой, в результате естественного хода закономерно обусловленных событий.
Ранние даосы толковали увэй как абсолютное отчуждение, что вполне соответствовало эпохе ранних отшельников, «практиков» протодаосизма с их крайними формами отчуждения от окружающего мира и его общества.
Принцип увэй был в равной степени отрицанием и легистского культа администрации и закона, и гигантской конфуцианской системы социальной этки и политики. И именно это отрицание администрации и власти и призыв к практическому уходу от ненавистных социальных пут, сковывающих свободу человека, оказали огромное влияние на идеологические принципы даосских сект, которые не раз на протяжении китайской истории руководили крестьянскими восстаниями.
Учение Лао-цзы изложено очень трудным и неясным языком. Употребленные в нем термины, понятия и предложения допускают самые различные толкования. Это и явилось причиной того, что исследователи очень сильно расходятся в трактовке первоначального даосизма как философской доктрины.
Некоторые ученые видят в учении даосов материалистические идеи, другие (их подавляющее большинство) – идеалистическую и мистическую направленность. И для таких противоположных выводов дает основание не только трактовка, но и сама суть ряда положений даосизма. Однако если даже и согласиться с фактом наличия в «Даодэцзине» некоторых материалистических положений, нельзя не признать, что мистики в нем намного больше.
Во всяком случае, нет никаких сомнений в том, что это учение открывало широкий простор для мистики и метафизических построений и что уже в самом трактате Лао-цзы были заложены основы дл перерождения даоской философии в религию.
Наиболее характерным тому примером является одно из центральных положений трактата: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три – все вещи». Расшифровка смысла этой фразы звучит примерно так. Дао порождает одно, ци . Из ци состоит все в мире. Одно рождает два: ци двух родов, мужского и женского, т.е. ян-ци и инь-ци . Два порождают три. Эти три, порожденные вдумя обязательными началами, мужским и женским, которые в своей совокупности и взаимодействии только и могут давать начало всему остальному, - великая триада, состоящая из Неба, Земли и Человека. И уже от этих начал пошло и все остальное в природе и обществе.
Т.о., пневма ци , которую порождает непознаваемый абсолют Дао, является духовным началом и субстанцией всего мироздания.
При всей кажущейся материалистичности отдельных положений «Даодэцзина», эта книга считается образцом мистики и метафизики, а ее предполагаемый автор, Лао-цзы, - одним из великих мистиков человечества.
Именно мистическая сторона даосской философии оказалась в ней наиболее существенной и послужила теоретической базой для возникновения на ее основе религиозного даосизма.